Вышерасположенная информация предназначена моим рекламным агентам

Главная страница сайта.

Библиотека эзотерики Малышева (БЭМ).

Мир людей с группами крови АВ(IV) и В(III).

Апокрифические тесты.

Мысли Гермеса.

Тексты-оригиналы находятся на сайте "Русской апокрифической студии":

http://tower.vlink.ru

посетите сайт автора - творца, который донес до вас мысли наиболее мудрых людей нашей цивилизации.

II. Вселенская речь

Диалог Гермеса с Асклепием [до нас не дошедший].[Название до нас не
дошло]

1. Гермес: Все движущееся, о Асклепий, не движимо ли оно в чем-то и
чем-то?
Асклепий: Несомненно.
Гермес: Движущееся, не есть ли оно обязательно меньше, чем место
движения?
Асклепий: Обязательно.
Гермес: Двигатель, не сильнее ли он, чем движимое?
Асклепий: Конечно.
Гермес: Место движения, не есть ли оно обязательно противоположной
природы, чем природа движимого?
Асклепий: Да, разумеется.

2. Гермес: Этот мир так велик, что нет тел больше его.
Асклепий: Я согласен с этим.
Гермес: И он плотный, ибо он наполнен большим количеством тел или,
скорее, всеми телами, которые существуют.
Асклепий: Это правда.
Гермес: Мир это тело?
Асклепий: Да, это тело.
Гермес: А подвижен ли он?

3. Асклепий: Вне сомнений.
Гермес: Каким же большим должно быть место его движения и какой природы?
Разве оно не должно быть больше, чем мир, чтобы он мог в нем двигаться и
не быть ни стесненным его узостью, ни остановленным в своем движении?
Асклепий: Это нечто очень большое, о Триждывеличайший.

4. Гермес: И какой природы? Природы противоположной, не правда ли, о
Асклепий? А природа, противоположная телу, есть бестелесное.
Асклепий: Я согласен с этим.
Гермес: Итак, место бестелесно. Но бестелесное есть или нечто
божественное, или Сам Бог. Я называю божественным не то, что сотворено,
но то, что несотворенно.

5. Если бестелесное божественно, то оно обладает природой вечной
сущности [...]; если же оно Бог, то оно есть нечто иное, чем сущность
(Менар: выше субстанции). С другой стороны, оно познаваемо, и вот каким
образом: Бог есть для нас первый предмет мысли, хотя Он и не есть
предмет мысли для Себя Самого, ведь предмет мысли воспринимается
органами чувств мыслящего. Таким образом, Бог не есть предмет мысли для
Себя Самого, ибо в Нем мыслящий есть не что иное, как обмысливаемый
предмет, так что он мыслит Сам о Себе.

6. Для нас же Он есть нечто иное, и поэтому мы Его постигаем. А если
пространство есть предмет мысли, то не как Бог, но как пространство.
Если даже принять его за Бога, то не как пространство, но как энергию,
способную вместить в себя все. Но все подвижное движется не в движимом,
но в неподвижном. Движитель также неподвижен, так как он не может
разделить движение движимого (Скотт: абзац испорчен).
Асклепий: Как же, о Триждывеличайший, мы видим здесь движение движимых,
разделенное их движителем? Ведь ты говорил, что блуждающие шары планет
движимы шаром неподвижным.
Гермес: Это не разделенное движение, но противодвижение. Эти шары
движутся не в одном и том же смысле (Скотт: направлении), но в смысле
противоположном. Это противостояние придает движению постоянную точку
равновесия (Менар, Скотт: сопротивление),

7. поскольку сопротивление есть конец движения. Блуждающие шары звезд
движимы в противоположном смысле к шарам неподвижным. Их движение
противоположно и приводит через сопротивление к тому, что они
противостоят друг другу, и иначе быть не может. Ты видишь эти две
Медведицы, созвездия, которые не заходят и не восходят, вращаясь вокруг
одной точки? Как ты полагаешь, подвижны они или неподвижны?
Асклепий: Они подвижны, о Триждывеличайший.
Гермес: А какое у них движение, о Асклепий?
Асклепий: Они бесконечно вращаются вокруг одной и той же точки.
Гермес: Вращение вокруг одной точки есть движение, удерживаемое
неподвижностью точки. В итоге вращение препятствует удалению, удаление
удерживается вращением [предложение: вероятно, искажено).
Противоположение этих двух движений порождает стойкое состояние, все
время удерживаемое взаимными сопротивлениями.

8. Я приведу тебе земной пример этого, видимый невооруженным глазом.
Посмотри, например, на плавание человека или животного; противодействие
ног и рук делает человека неподвижным и не позволяет ему быть унесенным
течением реки или утонуть.
Асклепий: Это сравнение очень ясное, о Триждывеличайший. (Скотт: текст
искажен.)
Гермес: Таким образом, всякое движение порождено неподвижностью и в
неподвижности. Так, движение мира и всего животного материального не
приходит извне тела, но рождено изнутри наружу чем-то умопостигаемым:
душою, духом или каким-либо иным бестелесным началом. Тело не может
двигать то, что одушевлено, оно не может двигать даже тело
неодушевленное.

9. Асклепий: Что ты хочешь сказать, о Триждывеличайший? Древо, камень и
все прочие неодушевленные тела не двигают сами себя?
- Гермес: Разумеется, нет, о Асклепий. Не само тело, а то, что находится
внутри тела движителя неодушевленного предмета, - вот общий движитель
несущего тела и несомого предмета. Поэтому никогда неодушевленное тело
не может двигать иное неодушевленное тело. Каждый движитель одушевлен,
поскольку он производит движение. Видно также, что душа отягощена, когда
ей приходится нести два предмета. Становится очевидным, что всякое
движение производится чемто и в чем-то.

10. Асклепий: Но движение должно быть осуществлено в пустоте, о
Триждывеличайший.
Гермес: Не говори так, о Асклепий. Ничто сущее не пусто уже по одной
причине своего существования. Во Вселенной нет пустоты. Только небытие
пусто и чуждо существованию. То, что есть, не могло бы быть таким, какое
оно есть, если бы оно не было преисполнено существования. То, что есть,
никогда не может быть пустым.
Асклепий: То есть, нет вещей пустых, о Триждывеличайший, например,
пустой вазы, пустой бочки, пустого колодца, короба и иных подобных
вещей?
Гермес: Это величайшее заблуждение, о Асклепий. Ты принимаешь за пустые
вещи совсем полные и совершенно заполненные.

11. Асклепий: Что ты хочешь сказать, о Триждывеличайший?
Гермес: Воздух - это тело?
Асклепий: Да, это тело.
Гермес: Разве это тело не проникает во все, не заполняет все, во что оно
проникает? Разве каждое тело не состоит из четырех стихий? Все, что тебе
кажется пустым, полно воздуха и, как следствие, четырех стихий. И
наоборот, можно сказать, что то, что ты считаешь полным, есть пустое от
воздуха, потому что присутствие иного тела не позволяет воздуху занять
то же место. То есть предметы, которые ты называешь пустыми, в
действительности следует назвать полыми, ноне пустыми, ибо они
существуют и полны воздуха и духа.

12. Асклепий: На это нечего ответить, о Триждывеличайший; воздух есть
тело, и это тело проникает повсюду и заполняет все, куда проникает. Но
что же мы можем сказать о месте, в котором движется Вселенная?
Гермес: Оно бестелесно, Асклепий.
Асклепий: А что же такое бестелесное?
Гермес: Ум (Менар: Ум и смысл, охватывая друг друга...), который
полностью содержит в себе сам себя, свободный от всякого тела,
избавленный от заблуждений, бесстрастный и нерушимый, недвижимый и
постоянный в себе самом, содержащий все сущее и сохраняющий все в
существовании, от которого, как лучи, исходят Благо, Истина, прообраз
духа (Стобей: архетип Света), прообраз души.
Асклепий: А что же такое тогда Бог?
Гермес: Бог (не) есть ничто из этого, но он есть причина существования
всего сущего в целом и каждой вещи в отдельности.

13. Он ничего не оставил в небытии; все сущее берет свое начало из того,
что существует, но не из того, что не существует: вещам несуществующим
не присуще прийти к существованию, но в их природе заложена
невозможность чем-либо стать. Природа существующих вещей, напротив, - в
невозможности перестать быть (Фестюжьер: не мочь не быть (текст явно
искажен)).
Асклепий: Что ты имеешь в виду, когда говоришь "однажды больше не быть"?

14. Асклепий: Так как же ты определяешь Бога?
Гермес: Бог не есть Ум, но причина существования Ума, Он не Дух, но
причина существования Духа, Он не Свет, но причина существования Света.
Два имени, которыми нужно чтить Его, подходят только Ему и никому более.
Никто из тех, кого называют богами, никто ни из людей, ни из демонов ни
в коей мере не может быть назван благим: это определение подходит только
Богу одному; Он есть Благо и не что иное. Все иные существа не способны
содержать природу Блага; они суть тело и душа, и нет в них места для
Блага.

15. Благо равно по величию существованию всех вещей телесных и
бестелесных, чувственных и умопостигаемых. Таково есть Благо, таков есть
Бог. Посему не говори об ином существе, что оно благое, - это
святотатство; и не говори о Боге, что Он есть нечто иное, чем Благо это
тоже святотатство.

16. Все употребляют слово "Благо", но никто не понимает его значения,
поэтому никто не понимает также, что есть Бог, и по причине этого
незнания благими называют богов и некоторых людей, хотя они не могут ни
быть благими, ни такими стать. Благо неотделимо от Бога, так как оно
есть сам Бог. Всем иным бессмертным богам дают имя Бога (Скотт: имя
"благие", полагая, что для них будет честью носить определение,
принадлежащее Богу), как почетное звание. Но для Бога Благо не почетное
звание, это Его природа. Бог и Благо суть одно и то же, вместе они
составляют единый образ, от которого происходят все иные вещи; ибо Благу
присуще все отдавать и ничего не получать. То есть Бог дает все и не
получает ничего. Бог есть Благо, и Благо есть Бог.

17. Его другое имя - "Отец", по причине его роли Творца Всего; ибо Отцу
присуще творить. Вот почему наивысшей и наиболее священной ролью в жизни
мудрецы считают рождение детей, и наибольшим несчастием и наибольшим
грехом закончить человеческую жизнь, не родив детей. Уклонившиеся от
исполнения этого долга будут наказаны демонами после смерти. Наказание
их таково: их души осуждены на вхождение в тела, которые не суть ни
мужчины, ни женщины, - это проклятая вещь (судьба) под солнцем. Потому,
о Асклепий, не завидуй тому, у кого нет детей, но, напротив, оплакивай
его несчастие, зная о наказании, которое его ожидает.
Но на этом остановимся, о Асклепий: То, что я сегодня тебе изложил, есть
начальное знание природы вещей.

1. Гордость всего сущего. Бог, божественное и Природа божественная.
Начало всего сущего есть Бог - и Ум, и Природа, и материя, - поскольку
Он есть мудрость для проявления Всего. Начало священно, и оно есть
Природа, энергия, Необходимость (анагкэ), завершение (телос) и
обновление.
Был бесконечный мрак над бездной, и вода, и Дух тонкий и разумный, и все
это содержалось в хаосе божественным могуществом. Тогда вспыхнул святой
огонь и стихии (Менар: из-под песка вышли стихии...), отделившись от
влажного вещества, сгустились... и все боги разделили зарождающуюся
Природу.

2. В то время как все было неопределенно и неоформлено, легкие стихии
отделились от иных и устремились вверх, а тяжелые установились как
основание под влажным песком, вся Вселенная была разделена на части под
воздействием огня и подвешена так, чтобы она могла быть движимой Духом.
Небо появилось в семи кругах, и боги предстали пред взором в форме звезд
со всеми своими созвездиями (Менар: ...характерами, и звезды были
посчитаны...), и небо было определено вместе с богами, которые суть в
нем. И воздух окружил внешний круг, несомый в своем круговороте
божественным Духом (Скотт: И небо начало вращаться вокруг божественного
воздуха).

3. И каждый бог, согласно своему могуществу, совершил деяние, которое
ему было предопределено. И родились твари четвероногие, и
пресмыкающиеся, и твари водные, и твари крылатые, и всякое зерно
плодотворное, и трава, и нежные побеги разных цветов, и все имеет в себе
семя возрождения.
...И породили они также поколения человеческие, дабы знали они
божественные произведения и созерцали энергию Природы; множество людей,
дабы они царили над всем тем, что есть под небом, и знали Благо, дабы
росли в размере и умножались в количестве; и дабы все души, вселённые во
плоть бегом круговых богов, дабы все души эти созерцали небо, бег
небесных богов, божественные творения и энергию Природы, дабы различали
Благо, дабы знали могущество Бога, дабы научились отличать добро от зла,
и дабы постигали все полезные ремесла.

4. Их жизнь и мудрость с самого начала управляются бегом круговых богов
и ими разрешаются (Скотт: ...в стихиях). И предопределено им приобретать
мудрость, и трудиться на земле, и созидать великие памятники и
предоставлять их времени для разрушения и для обновления. И все
поколение одушевленной плоти и семян фруктов, и все творения тленные
будут разложены и обновлены Необходимостью, и обновлением богов, и
периодичным круговым движением Природы, которой управляет число.
Божествен Порядок мира и его природное обновление, ибо и сама Природа
размещена в божественном.

Гермес к Тату

1. Гермес: Творец сотворил весь этот мир, не руками, но Словом. Нужно
представить Его существующим ныне и вечно, как автора всего сущего,
Единственно-Сущего, который создал вещи Волею Своею. В этом Его тело,
которое не есть ни осязаемо, ни видимо, ни измеримо, ни протяженно, ни
похоже на какое-либо иное тело. Он не есть ни огонь, ни вода, ни воздух,
ни дух, но все от него происходит. Будучи благим. Он возжелал сотворить
мир для него (мира?) самого и украсить землю.

2. Как украшение божественного тела (Скотт: Приведя мир в порядок, Он
решил сделать порядок и на земле, и...). Он поместил в него человека,
существо бессмертное и смертное. Человек возвысился над животными
благодаря рассудку и уму; он поистине стал созерцателем творения Бога,
был восхищен им и узнал его Творца.

3. Бог одарил всех людей рассудком, но не умом; это не из зависти к
кому-либо, ибо зависть ему чужда, она не нисходит сверху, она рождается
в душах тех людей, которые лишены ума.
Тат: Почему же, отче, Бог не наделил умом всех людей?
Гермес: Он желал, о сын мой, установить его среди душ как награду,
которую нужно заслужить.

4. Тат: И где он его установил?
Гермес. Он наполнил им большой кубок и поручил нести его посланцу,
приказывая ему возвещать сердцам людским следующее: "Освятитесь, если
можете, в этом кубке, вы, которые верите, что возвратитесь к тому, кто
это послал, вы, которые знаете, зачем вы рождены".
И все те, кто ответил на этот призыв и был освящен в Уме, приобрели
Знание и стали посвященными Ума, людьми совершенными. Те же, кто не
прислушался к призыву, те наделены лишь рассудком, они поистине владеют
рассудком, но не умом, и не знают, зачем и кем они сотворены.

5. Их чувства напоминают чувства тварей бессловесных. Составлены только
из страсти и гнева (Менар: вожделения), они не созерцают то, что
достойно созерцания, но предаются плотским удовольствиям и чревоугодию и
верят, что в этом цель человека. Но те, кто получил дар Божий, эти,
напротив, о Тат, по рассмотрению их деяний и сравнению их с деяниями
иных, уже не смертны, но бессмертны. Они охватывают умом то, что есть на
земле и на небесах, и то, что может быть над небесами. На высоте,
которую они достигают, они созерцают Благо, и после этого зрелища они
рассматривают как несчастие свое пребывание здесь, на земле. Презирая
все плотское и бесплотное, они воздыхают по Единственно-Сущему.

6. Таково, о Тат, учение ума: созерцать вещи божественные и знать Бога
(Фестюжьер: владеть в избытке божественным). Таково благодеяние
божественного кубка.
Тат: Я тоже желаю освятиться в нем, отче.
Гермес: Если ты сначала не возненавидишь свое тело, о сын мой, ты не
сможешь любить себя самого. Любя себя самого, ты приобретешь ум, и тогда
ты тоже причастишься Знанию.
Тат: Что ты хочешь сказать, отче?
Гермес: Невозможно, о сын мой, быть привязанным одновременно к вещам
тленным и к вещам божественным. Вещи бывают телесные и бесплотные, и
поэтому тленное отличается от божественного; необходимо выбрать одно или
другое (Фестюжьер: ...если только желаешь выбрать...), так как нельзя
привязаться к двум сразу. Когда остается только выбрать, поражение
одного усиливает могущество другого (Менар: когда выбор сделан, то, что
оставлено, проявляет энергию другого).

7. Выбрав лучшее, мы сразу получаем чудесную награду, обожествление
человека, и мы оказываем больше почитания Богу. Плохой выбор, напротив,
- потеря человека и, кроме того, большое оскорбление Бога (Менар: но без
обиды для Бога), состоящее, по меньшей мере, в том, что, как праздные
путешественники, ничего не делающие сами и преграждающие дорогу другим,
мы ходим по миру, предаваясь плотским удовольствиям.

8. И поскольку есть так, а не иначе, о Тат, у нас всегда было и всегда
будет то (Менар: Благость), что исходит от Бога; так пусть же то, что
исходит от нас, соответствует ему и не будет порочным (Менар: Благость,
исходящая от Бога, предоставлена в наше распоряжение, и нам остается
только принять ее без промедления. Зло не исходит от Бога, оно исходит
от нас самих...). Не Бог, а мы ответственны за содеянное нами зло, если
мы предпочитаем его добру. Ты видишь, о сын мой, сколько тел нам
необходимо пройти, сколько хоров демонов и вращений звезд, какую
непрерывную последовательность, чтобы достигнуть Единственно-Сущего.
Благо необъятно (Скотт: мы не можем достичь дальней границы Блага),
безгранично и бесконечно; само по себе оно не имеет и начала, но нам
представляется, что у него есть одно начало, когда мы его постигаем
(Менар: которое есть Гнозис).

9. Знание не есть начало самого Блага, это только для нас Знание
открывает его. Возьмем его как путеводную звезду, и поспешим по
тернистому пути: трудно оставить вещи родные и привычные, чтобы
возвратиться к древним тропам, ведущим к исконным ценностям. Видимое нас
очаровывает, а невидимое вызывает сомнения, но ведь плохое есть видимое,
а Благо невидимо для глаз, ибо у него нет ни формы, ни очертаний; оно
похоже на себя самое и отличается от всего остального. Бестелесное не
может проявиться перед телом.

10. Вот в чем подобное отличается от отличного и в чем отличное есть
низшее по отношению к подобному. Ибо Единство, начало и корень всех
вещей, существует во всем как начало и корень. Нет ничего без начала;
начало не происходит ни от чего, но только из себя самого, так как все
происходит от него. Оно есть само себе начало, ибо иного не имеет.
Единство, которое есть начало, содержит в себе все числа (Скотт: Бог
есть как единица числа), но сама не содержится ни в одном; она породила
все, но сама не рождена никаким иным числом.

11. Все рожденное несовершенно, делимо, подвержено увеличению либо
уменьшению. У совершенного же нет никакого из этих свойств. То, что
может расти, растет в Единстве и поддается своей собственной слабости,
когда не может более содержать Единства. Таков есть, о Тат, образ Бога,
насколько можно его себе представить. Если ты созерцаешь его
внимательно, если ты его воспринимаешь глазами сердца, поверь мне, сын
мой, ты найдешь путь к вещам высоким, или, скорее, этот образ (Фергюсон:
мир) сам поведет тебя, ибо такова добродетель созерцания, оно
притягивает и оно привязывает, как магнит притягивает железо.

Гермес к своему сыну Тату

1. Я обращаю к тебе речь, о Тат, дабы ты был посвящен в таинства Того,
Кто слишком велик для того, чтобы Его назвать Богом (Фестюжьер: чтобы
ему дать имя). Если ты постигнешь это, то, что большинству кажется
невидимым, станет для тебя явным. Если бы Он был видимым, то Его бы не
было; всякая видимость сотворена, ибо она проявлена; но невидимый есть
всегда, не нуждаясь в проявлении. Он есть всегда, и Он делает все вещи
явными. Невидимый, потому что вечный, Он, не показываясь Сам, приводит к
появлению всего. Несотворенный, Он проявляет все вещи в видимости;
видимость же присуща только вещам сотворенным, она есть не что иное, как
рождение. Он рождает, Сам будучи нерожденным; Он не показывается нам в
чувственном образе, но это дает чувственные образы всем вещам. В
чувственных образах появляются только сущности рожденные: действительно,
прийти в жизнь есть не что иное, как появиться в ощущениях.

2. Посему очевидно, что Тот, Кто единственный есть несотворенный, тем
самым невидим, и напрасным было бы ожидать, что Он проявит себя в
чувственном образе, но, будучи причиной появления всех вещей, Он
проявляет Себя в них и через них, особенно же тем, кому Он желает
открыться.
Итак, о сын мой Тат, проси сначала Господа и Отца, Одного (эн), из
которого вышло Единое (эис); чтобы Он был к тебе благосклонен и чтобы ты
мог мыслью своею постигнуть Бога, Который настолько велик, что
достаточно будет, чтобы хотя бы один из Его лучей осветил твою мысль.
Только мысль видит невидимое, ибо она сама тоже невидима. Если ты
можешь, ты увидишь его глазами ума, о Тат, ибо Господь щедро проявляется
во всей Вселенной. Разве ты можешь увидеть свою мысль, взять ее руками и
созерцать образ Бога? А как же Он может проявиться пред твоими телесными
глазами, если даже то, что есть в тебе, невидимо для тебя самого?

3. Если ты хочешь узреть Его, думай о Солнце, думай о беге Луны, думай
об упорядоченности звезд. Кто поддерживает этот Порядок? Ведь всякий
Порядок определен количеством и местом. Солнце - самый большой из
небесных богов, все боги неба признают его своим царем и предводителем;
и эта звезда, со своим огромным размером, большая, чем земля и море,
позволяет вращаться над собой звездам намного меньшим, чем она сама.
Какое поклонение, какая боязнь вынуждает ее к этому, о сын мой? Пути
звезд в небе неравны и различны (Фестюжьер: разве небесные звезды не
совершают движения подобные или одинаковые?); кто закрепил за каждой из
них направление и длину пути?

4. Медведица вращается вокруг самой себя и увлекает за собой Вселенную;
кто же использует это как орудие? Кто морю установил границы? Кто
установил Землю на ее основание?
Итак, о Тат, существует Творец и Самодержец Все. Место, количество,
измерение не могли бы сохраниться без Творца. Порядок не может появиться
без места и измерения, значит, нужен Ваятель, о сын мой. Даже то, что
вне места и измерения, не может быть без ваятеля. Беспорядок нуждается в
нем, чтобы достигнуть Порядка, он подчиняется тому, кто еще это не
привел в Порядок.

5. Ax, если бы Небу было угодно, чтобы ты мог иметь крылья, летать в
воздухе, и там, между землей и небом, видеть величие земли, широту
разлива океана, течение рек, легкость воздуха, тонкость огня, бег звезд
и быстроту неба, его вращение вокруг одних и тех же точек! О сын мой,
что за чудесное зрелище! Ты бы увидел в одно мгновение все чудеса: как
движется недвижимое, как является невидимое в Порядке и красоте
сотворенного мира. Таково есть расположение этого мира и так прекрасен
Порядок этого расположения.

6. Если ты стремишься созерцать Творца, даже в существах смертных, в
том, что есть на земле или во глубинах, поразмысли, о сын мой, о
сотворении человека в утробе матери; тщательно оцени искусство Ваятеля,
постигни того, Кто сотворил этот прекрасный божественный образ, которым
есть человек. Кто установил шары глаз? кто проделал отверстия ноздрей и
ушей? кто открыл рот? кто вытянул и провел нервы? кто проложил каналы
вен? кто сделал твердыми кости? кто завернул тело в кожу? кто разделил
пальцы и члены? кто расплющил ступни? кто проделал поры? кто удлинил
селезенку? кто вылепил пирамиду сердца? кто развел бока? кто расширил
печень? кто сделал пещеры легких и полость живота? кто установил наружу
приличные части тела и спрятал остальные?

7. Смотри, сколько мастерства в одной только материи, сколько искусства
собрано в одном только творении; везде красота, везде соотношение, везде
разнообразие. Кто же сделал все это? какая мать, какой отец, если не
единственный невидимый Бог, который создал все Волею Своею?

8. Никто не утверждает, что изваяние или образ могут существовать без
ваятеля или живописца, а это творение пришло бы на свет без Творца? О
верх слепоты, о предел безбожия, о дно невежества! Смотри, сын мой Тат,
никогда не отделяй творение от Творца. ...Скорее, он есть еще более
великий, чем то, что отражает его имя [предложение испорчено) таково
величие Отца всего сущего, ибо он Един, и присущая ему роль это быть
Отцом;

9. Если ты желаешь, чтобы я употребил более смелое выражение, Его
сущность состоит в том, чтобы рождать и творить все вещи. И как ничего
не может существовать без Творца, так и Он Сам не существовал бы, если
бы не творил непрерывно, в воздухе, на земле, в глубинах, в каждой части
мира, во всей Вселенной, в том, что в бытии и в небытии. Ибо во всем
мире нет ничего, что не было бы Им Самим; он есть одновременно то, что
есть, и то, чего нет, ибо то, что Он есть, Он уже показал, а то, чего
нет, Он это содержит в Себе Самом.

10. Таков есть Бог, слишком великий, чтобы иметь имя (Менар: высший, чем
имя Его), невидимый и явный, Который открывается в духе, который
открывается глазам, у Которого нет тела и у Которого много тел, или,
скорее, все тела, ибо нет ничего, что не было бы Он, и все есть Он Один.
Вот почему у Него все имена, ибо Он есть единственный Отец, и вот почему
у Него нет имени, ибо Он есть Отец всего (Скотт; у Него нет имени, и все
имена принадлежат Ему).
Кто смог бы Тебя восхвалять более, чем Ты того достоин (ведь Твои
достоинства неоценимы), или хотя бы сообразно Твоим достоинствам?
(Скотт, Фестюжьер: Кто мог бы говорить похвалы Тебе или о Тебе? Менар:
Что можно о Тебе сказать, что можно Тебе сказать?) Куда устремить мне
взгляд, когда я буду воспевать Тебя: вверх, вниз, вовнутрь, наружу? Нет
пути, нет места, которые были бы вне Тебя, не существует ничего иного,
кроме Тебя, все есть в тебе, все исходит из Тебя, Ты даешь все и не
получаешь ничего; ибо Ты владеешь всем, и нет ничего, что бы Тебе не
принадлежало.

11. Когда я буду петь хвалу тебе, Отче? ведь невозможно уловить ни время
Твое, ни Твой час. За что я буду петь хвалу Тебе? За то, что Ты создал,
или за то, чего Ты не создал? За то, что Ты объявляешься, или за то, что
Ты сокрываешься? Как я буду петь хвалу Тебе? Как принадлежа себе самому
и имея что-либо присущее мне (Фестюжьер: как будучи иным, чем Ты?) или
как будучи иным? (Скотт: Я есть иной, чем Ты?) Ведь Ты есть все, чем я
могу быть, Ты есть все, что я могу сделать, Ты есть все, что я могу
сказать, ибо Ты есть все, и нет ничего, что Ты не есть, Ты есть даже то,
что не существует! Ты есть все, что рождено, и все, что не рождено. Ум
мыслимый и Ум мыслящий, Отец как создатель мира, Бог как энергия в
действии. Благо как Творец всех вещей. Самое тонкое, что есть в материи,
это воздух, в воздухе - душа, в душе - ум, в уме - Бог.

Речь Гермеса Триждывеличайшего

1. - Благо, о Асклепий, есть только в Боге одном, и нигде более, или,
скорее, Благо есть всегда Сам Бог. Если так, то Благо должно быть
сущностью (Менар: нерушимой, несотворенной, вездесущей, имеющей в себе
самой постоянную деятельность, совершенной, полной и неисчерпаемой), из
которой берет свое начало всякое движение и всякое рождение (Скотт:
лишенной всякого движения и всякого рождения), ибо нет существа,
которому не было бы присуще движение и рождение. Эта сущность имеет
сосредоточенную в себе самой энергию, пребывающую в состоянии покоя, она
ни в чем не нуждается и не подвергается волнениям, в избытке обеспечена
(Скотт: ...всем, чего можно было бы желать), высшая сокровищница,
источник всех вещей. (Менар: Единство есть начало всего, Благо есть
источник всего.) Когда я говорю, что то, что все всем обеспечивает,
благое, - я подразумеваю, что оно есть полностью и всегда благое.
Оно принадлежит только Богу, ибо нет ничего, чего бы Ему недоставало и
желание чего могло бы сделать Его плохим; нет ничего среди вещей, что Он
мог бы потерять и потеря чего могла бы Его удручить; ибо печаль есть
форма зла. Нет ничего более сильного, чем Он, и что могло бы подвигнуть
Его к раздору и вражде (Менар: что могло бы победить Его; Фестюжьер: что
могло бы считать Его врагом, ибо обижаться на что-либо не согласовалось
бы с Его природой). Нет ничего более прекрасного, что могло бы разжечь в
нем пламя любви; и нет ничего, что отказалось бы подчиниться ему и
вызвало бы этим его гнев; и нет ничего более мудрого, что могло бы
вызвать его зависть.

2. И если из всех этих страстей ни одна не принадлежит к Его сущности,
что же ему остается, если не Благость. И как у этой сущности нет никаких
иных свойств (Скотт; зла), так Благости нет ни в каком ином существе.
Разнообразие свойств (Скотт: зло) существует во всех отдельных вещах,
маленьких и больших, и даже в самом большом и самом сильном из существ.
Все рожденное полно страданий, поскольку само рождение уже есть
страдание. Ибо там, где есть страдание, нет места для Благости; и там,
где есть Благость, нет страдания, так же как там, где есть день, нет
ночи, и там, где есть ночь, нет дня. Вот почему Благость не может
существовать в рожденном, но есть только в нерожденном. Однако материя
получила в дар участие во всех прообразах и тем самым получила
причастность Благости. Таким образом, мир благ, поскольку он сам также
все творит и в связи со своим производящим назначением. Во всем же
остальном он не благ, ибо он способен страдать, подвижен и порождает
творения, способные страдать/

3. В человеке, когда речь идет о благе, то лишь в сравнении со злом; в
подлунном мире все, что не слишком плохое, считается благим, и благо,
получается, не что иное, как наименьшее зло. Но благо здесь не может
быть полностью чистым от зла, оно ухудшается, смешиваясь со злом, и
тогда оно перестает быть благом и становится злом. Таким образом, Благо
существует только в Боге одном, или Бог есть Благой Среди людей, о
Асклепий, благо существует только на словах, отнюдь не в делах - это
действительно невозможно. Благо несовместимо с материальным телом, со
всех сторон окруженным злом, болью и страданиями, вожделением, гневом,
заблуждениями, наваждениями. Но самое худшее, о Асклепий, что на земле
за Благо принимают зло, причем чем хуже зло, тем большим Благом оно
считается, например, чревоугодие заблуждение, порождающее зло и
удаляющее нас от Блага [текст испорчен; Скотт: заблуждение влечет за
собой зло; Фестюжьер: чревоугодие - наихудшее из зол... заблуждение есть
отсутствие Блага].

4. Что касается меня, я благодарю Бога, который вселил в мой ум Знание
Блага, Знание того, что Благо само по себе не может существовать в мире;
ведь мир полон (плерома) зла, в то время как Бог преисполнен Благости,
или Благость преисполнена Бога. [...] Прекрасное излучается во все
стороны из божественной сущности, возможно, именно в нем она проявляется
в наиболее прозрачной, наиболее чистой и наиболее достоверной форме
[предложение, вероятно, искажено). Не побоимся сказать, о Асклепий, что
сущность Бога, если Он имеет сущность, это Прекрасное, и невозможно
Прекрасное-и-Благо приписать чему-либо иному в мире; все видимые объекты
суть только образы или нечто вроде очертаний. Сущность Прекрасного и
Блага следует искать в том, что невидимо для очей, [...] и око не может
это увидеть, как оно не может узреть Бога; это составные части
Бога, совершенные, достояние только Его, неотделимые от Его сущности,
которые Он любит или которые Его любят.

5. Если ты способен постигнуть Бога, ты постигнешь Прекрасное-и-Благо,
высшее чистое излучение Бога, несравненную и неподдельную красоту,
Благо, не имеющее равных, как Сам Бог. С этого момента насколько ты
постигаешь Бога, настолько же ты постигаешь Прекрасное-и-Благо; они не
могут быть переданы иным существам, ибо они неотъемлемы от Бога. Когда
ты ищешь Бога, ты ищешь также Прекрасное. Единственный путь к этому
набожность в соединении со Знанием.

6. Поэтому те, кто не имеет Знания и кто не идет по пути благочестия,
осмеливаются человека называть прекрасным и благим - человека, который
не видел, даже во сне, ничего благого, человека, со всех сторон
окруженного всяческим злом, который рассматривает зло как Благо, кормясь
им ненасытно, страшится его потерять и изо всех сил старается его не
только сохранить, но и приумножить. Таковы суть вещи, которые человек
считает благими и прекрасными, о Асклепий, и мы не можем ни избежать, ни
ненавидеть, ибо, что досаднее всего, это то, что мы в них нуждаемся и
что мы не можем без них жить.

1. Куда бежите вы, пьяные люди? Вы выпили до дна из чаши неразбавленного
вина невежества и не можете переварить его, вас уже тошнит от него.
Отрезвитесь, откройте очи вашего сердца, если не все вы, то по крайней
мере те, кто может. Ибо потоп невежества наводнил землю, развращает
души, заточенные в теле, и мешает им войти в спасительную гавань.

2. Не дайте себя унести течению; возвратитесь, если можете, в гавань
спасения! Найдите поводыря, который привел бы вас ко вратам Знания, где
сверкает яркий Свет, чистый от тьмы, где никто не опьяняется, где все
трезвы и обращают очи сердца к Тому, Кто желает быть созерцаем;
неповторный, невыразимый, невидимый для глаз, но видимый для ума и
сердца.
Прежде всего необходимо разорвать это одеяние, которое ты носишь, сии
лохмотья темноты, начало коварства, цепь разврата, пелену мрака, живую
смерть, чувствительный труп, могилу, которую ты носишь с собой,
домашнего вора, врага, ненавидящего тебя за вещи, которые он любит и
ревнующего тебя к вещам, которые он ненавидит.

3. Таково есть вражье одеяние, в которое ты преоблачился; оно влечет
тебя вниз, к себе, из боязни, чтобы вид Истины и Блага не побудил тебя
возненавидеть злобу, разоблачить козни, которые оно тебе ставит,
затуманивая для тебя то, что для нас кажется ясным, пытаясь задушить
тебя под материей, опьяняя тебя постыдными удовольствиями, чтобы ты не
мог услышать то, что тебе нужно услышать, увидеть то, что тебе нужно
увидеть.

Речь Гермеса Триждывеличайшего

1. Поговорим теперь, сын мой, о душе и теле, о бессмертия души, о силе,
которая есть причина создания тела и его расчленения. Ибо смерть не
существует; слово "смертный" лишено смысла или же есть не что иное, как
слово "бессмертный", потерявшее свой первый слог (а-танатос). Смерть
была бы уничтожением, но ничто в мире не уничтожается. Если мир есть
второй бог, бессмертное существо, то никакая часть существа живого и
бессмертного не может умереть. Ибо все есть часть мира, в особенности
человек - существо, наделенное рассудком.

2. Первый из сущего есть вечный несотворенный Бог Творец Вселенной.
Второе сотворено Первым по образу Своему; это мир, который Он породил,
который Он сохраняет и питает: мир произошел от своего Отца и посему он
вечно живой. Бессмертие отличается от вечности (Фестюжьер: мир
бессмертен, но не вечен). Бог не был рожден кем-либо иным; если он
вообще был рожден, то Самим Собой. Но в действительности Он никогда не
был рожден, Он рождает себя вечно (Менар: Вечность не была порождена
чем-либо иным; она сама себя сотворила или, скорее, она себя творит
вечно. Кто говорит "вечное", подразумевает "вселенское"). Отец,
рожденный Сам из Себя, вечен, а мир, рожденный Отцом, бессмертен.

3. Изо всей материи, которая была в Его распоряжении, Отец сделал тело
Вселенной, дал ему объем, придал ему шарообразную форму, установил ее
качества и сделал ее бессмертной и вечно материальной. Имея в своем
распоряжении качества множества форм, Отец распространил их в шаре и
закрыл их там, как в пещере, желая украсить Свое творение всеми
качествами. Он окружил тело Вселенной бессмертием, опасаясь, чтобы
материя, стремясь рассеяться, не вернулась в состояние хаоса, которое
для нее естественно. Ведь когда материя была бестелесна, она была
беспорядочна. Даже здесь, на земле, она сохранила слабые следы этого в
способности к увеличению и уменьшению, то, что люди называют "смерть".

4. Этот хаос производится только в земных тварях; тела (Фестюжьер:
существа; Скотт: боги) небесные сохраняют единый Порядок, полученный ими
от Отца в самом начале. Порядок сей сохраняется нерушимым благодаря
возвращению каждого из них на исходное место. Что касается возвращения
тел земных к их исходному состоянию, то оно заключается в расщеплении их
до неделимых тел, то есть тел бессмертных, и таким образом происходит
потеря, прекращение сознания, но не уничтожение тела (Скотт: жизни).

5. Третье существо есть человек, сделанный по образу мира; Волею Божией
у него есть ум, в отличие от иных земных животных; посредством чувств
(Фестюжьер: узами симпатии) он связан со вторым богом, посредством ума -
с Первым; он воспринимает одного через ощущения как телесное, Другого же
- посредством мысли как бестелесное, Ум и Благо.
Тат: Значит, тварь сия не погибает (Фестюжьер: не уходит в небытие)?
Гермес: Говори верно, сын мой, и постигни, что есть Бог, что есть мир,
что есть существо бессмертное, а что есть животное, подверженное
разложению. Постигни, что мир исходит от Бога и есть в Боге, что человек
происходит из мира и пребывает в мире. Начало, совершенство и
непрерывность всех вещей есть Бог.

Речь Гермеса Триждывеличайшего

1. Вчера, о Асклепий, я провозгласил "Совершенную речь". Сегодня я
считаю необходимым продолжить ее иною речью и поговорить об ощущениях.
Считается, что между ощущением и мыслью существует та разница, что
первая материальна, а вторая - сущностна. Я же полагаю, что, напротив,
они объединены и не могут быть разъединены. Если у иных тварей ощущение,
то у человека мышление соединено с Природою. Мышление отличается от ума
в той же степени, в какой божественное влияние отличается от Бога;
божественное влияние берет свое начало в Боге, мысль рождается из ума;
она сестра речи, и они служат орудием друг другу, ибо ни речь не может
быть высказана (Скотт: понята) без мышления, ни мышление выражено без
речи.

2. Ощущение и мышление имеют в человеке взаимное влияние и неразрывно
связаны. Мышление невозможно без ощущения, как и ощущение без мышления.
Можно, однако, допустить мышления без ощущения, как фантастические
образы, видимые нами во сне; но я полагаю, что во сне производятся оба
действия и что возбужденные ощущение и мышление переходят из сна в
состояние бодрствования (Фестюжьер: ...что в сновидении мышление и
ощущение исчезают, в то время как в состоянии бодрствования мышление
всегда соединено с ощущением). По крайней мере, ощущение принадлежит
частично душе, а частично телу, и когда две части ощущения пребывают в
согласии, тогда в речи выражается мышление, зачатое умом.

3. Действительно, ум зачинает все мысли: хорошие, если они оплодотворены
Богом, иные - под каким-либо демоническим влиянием. Ведь никакая часть
мира не свободна от демонов, я имею в виду демонов, отделенных от Бога;
тех, которые входят в нас и сеют ростки своей собственной энергии, и ум,
получая эти ростки, зачинает прелюбодеяния, убийства, отцеубийства,
святотатства, безбожие, самоубийства и иные дела злых демонов.

4. Семена Бога, немногочисленные, но большие, красивые и благие, - это
добродетель, умеренность и благочестие. Благочестие есть Знание Бога,
человек набожный преисполнен добродетели; он получает свои мысли от
Бога, и они отличаются от мыслей толпы. Вот почему те, кто в Знании, не
нравятся толпе и им толпа не нравится. Их считают безрассудными, над
ними насмехаются, их ненавидят и презирают; их даже могут убить; ведь,
как мы уже говорили, необходимо, чтобы зло обязательно присутствовало
здесь, на земле, тут его владения. Земля есть место его пребывания, но
не мир, как сказали бы некоторые богохульники. Однако человек, боящийся
Бога, сумеет все вынести, благодаря обладанию Знанием (Скотт:
...полученному оком души). Все для него благое, даже то, что плохо для
других. Если на его пути возводят преграды, его раздумия приводят все к
Знанию, и, о чудо, лишь он единственный из людей превращает зло в Благо.

5. Но вернемся к речи об ощущениях. Тесный союз ощущения и мышления
присущ человеку. Но не все люди, как я уже сказал, наслаждаются умом;
есть два вида людей: одни материальны, иные - сущностны. Злобные
материальны и получают от демонов семена их мыслей; тех же, кто соединен
в сущности с Благом, Бог спасает (Фестюжьер: или "приветствует на пути
сущностного мира"). Бог есть Творец всех вещей и создал все свои
творения по подобию Своему, но творения, сотворенные благими, позже
разделились в зависимости от того, какова их деятельность. Движение мира
(Фестюжьер: по причине своего трения мир...) придает поколениям
различные качества: одних порочит злом, иных очищает Благом. Мир, о
Асклепий, имеет собственные ощущение и мысль, не похожие на человеческие
и не такие разнообразные, но более сильные (Менар: высшие) и более
простые.

6. У мира только одно ощущение, одна мысль: творить все вещи и
расчленять их в себе. Он есть орудие Воли Божией, и его роль заключается
в том, чтобы принимать божественные семена, хранить их, творить все
вещи, разлагать их и обновлять. Как хороший сеятель жизни, он обновляет
свои творения, преобразуя их, своим движением порождает всю жизнь,
содержит все живые существа, он одновременно место и создатель жизни.

7. Все тела созданы из материи, но по-разному; одни сделаны из земли,
другие из воды, третьи из воздуха, четвертые из огня [Док: частично
из.., частично из.., частично из.., частично из...). Все они сложные, но
одни более, иные менее; первые более тяжелые, вторые более легкие.
Скорость движения мира порождает разнообразие видов; его частое и
последовательное дыхание непрерывно придает телам многочисленные новые
признаки, и есть только одна Вселенная - Вселенная жизни.

8. Бог есть Отец мира, мир есть отец всего, что в нем существует; мир
есть сын Божий, то, что есть в мире, вышло из мира (Менар: подчинено
ему). Не зря мир называют "порядок" (космос) (Менар: oт кocмeo
"украшать"), ибо он все украшает и упорядочивает разнообразием видов,
неисчерпаемой жизнью, постоянной деятельностью, необходимостью движения,
сочетанием стихий и порядком созданий. А значит, его мы и должны
называть "космос", это имя ему подходит. У всех тварей ощущение и
мышление приходят снаружи, из окружающей среды; но мир принял их раз и
навсегда при своем рождении, он имеет их от Бога.

9. Что касается Бога, Он не лишен ощущения и мышления, как думают
некоторые; это богохульное суеверие, происходящее от чрезмерного
поклонения. Все, что существует, о Асклепий, пребывает в Боге,
сотворенное им и зависимое от него, будь то движущееся посредством тела,
будь то движущееся посредством вещества душевного (психического), будь
то нечто, что оживляет духом, будь то нечто, что служит вместилищем
творений мертвых, все это есть в Боге, и это разумно. Или, скорее, я бы
сказал не что Он все вмещает, но что Он действительно есть все. Он
ничего не привлекает снаружи, он все испускает из себя. Ощущение, мысль
Бога это вечное движение Вселенной; никогда, ни в какое время не
перестанет существовать ни одно существо, то есть часть Бога, ибо Бог
вмещает все существа; ничего нет вне Его, и Он не есть вне чего-либо.

10. Эти вещи, о Асклепий, истинны для того, кто их понимает; глупец в
них не верит, а ум есть вера; уверовать - значит совершить деяние ума, а
не верить - значит не иметь достаточно ума. Ибо рассудок не достигает
Истины (Менар: слово достигает Истины; ум...), но ум велик и может,
когда ему указывают дорогу, достигнуть Истины. Когда он размышляет о
всех вещах, находя согласие между действительностью и тем, что выражено
в речи, он верит и отдыхает в этой блаженной вере. Те, кто с Божией
помощью понимают эти слова, исходящие от Бога, имеют веру, те же, кто не
понимают, безбожны. Вот то, что я хотел сказать тебе об ощущении и о
мышлении.

Часть 2