Библиотека Эзотерики Малышева (БЭМ) - прошу сюда
106
Такова вообще участь посланцев свыше: они - всегдашние
жертвы людского
произвола, предмет людских преследований и нападок; люди не хотят и не могут
их
понять. Примеры, кои они подают, истины, коие они распространяют, являются
помехой земным интересам, они - осужденье людским страстям и заблужденьям.
То же самое происходит и в наши дни. Эпоха наша, хотя и менее варварская,
нежели Средневековье, в массе отправлявшее их на костёр, всё же ещё преследует
посланников мира иного. Они часто безвестны, презираемы, осмеяны. Я говорю об
истинных медиумах, а не о притворщиках, кои многочисленны и втираются повсюду.
Эти последние бесчестят одну из самых достойных вещей, какая
только есть на
свете, и уже тем самым они возлагают бремя тяжкой ответственности на своё
будущее. Ибо за всё приходится платить, рано или поздно; все наши действия,
дурные или хорошие, возвращаются к нам, со своими последствиями. Это - закон
судьбы!
107
В медиумстве, как и во всём остальном, есть бесконечное разнообразие,
некоторая градация, определённого рода иерархия. Почти все мессии, пророки,
основатели религий, посланники истины, все те, кто провозгласил высшие принципы,
коими питалась человеческая мысль, были медиумами, поскольку их жизнь была в
постоянных отношениях с высокими духовными сферами.
В другом месте, опираясь на многочисленные и точные свидетельства, я
доказал, что гений, с разных точек зрения и в очень многих случаях, может быть
рассмотрен как один из видов медиумства. Гениальные люди, в большинстве своём,
существа вдохновенные в самом высоком смысле этого слова. Творенья их суть
факелы, кои Бог зажигает в ночи веков, чтоб освещать движенье человечества
вперёд. Со времени публикации моей книги я собрал новые документы в поддержку
этого положения. Далее я приведу некоторые из них.
Вся философия истории сводится к трём словам: общность видимого и
невидимого. Она выражается высоким вдохновением: гениальные
люди, великие
поэты, учёные, художники, замечательные изобретатели - все суть исполнители
божественного замысла в этом мире, того величественного плана эволюции, коий
влечёт душу к вершинам.
И либо благородные умы, вершащие эту эволюцию, сами воплощаются,
чтоб
сделать влиянье своё более действенным и непосредственным. Тогда вы имеете
Зороастра, Будду, и надо всеми, Христа. Либо же они вдохновляют и поддерживают
посланных своих, коим поручено придать большую живость полёту мысли: в числе
этих последних были Моисей, Святой Павел, Магомет, Лютер. Но, во всех случаях,
свобода человеческая уважается. Отсюда, всевозможные препоны, коие эти великие
духи встречают на своём пути.
Самым ярким фактом среди событий, возвещающих приход этих посланцев свыше,
является религиозная идея, на которую они опираются.
Этой идеи хватает на то, чтоб поднять их дух и собрать вокруг себя, почти
всегда смиренных и не располагающих никакой материальной силой, несметные толпы,
готовые распространить учение, величье коего они почувствовали.
Все они говорили о своих общениях с Невидимым; всем им бывали видения, все
слышали голоса и признавали себя лишь простыми орудьями Провидения для
исполнения определённого предназначенья. Будь они одни, будь предоставлены сами
себе, они бы не справились; влиянье свыше было обязательно, необходимо для
торжества их идеи, против которой ожесточалось столько врагов.
Философия также имела своих славных подвижников, вдохновенных свыше: Сократ,
как и Жанна д'Арк, слышал голоса, или вернее, один голос, голос дружественного
духа, которого он называл своим "демоном" ("демоний" по-гречески
значит
"дружественный дух"). Голос этот звучал ему во всех обстоятельствах
жизни. В
"Феаге" Платона можно прочесть о том, как Тимарх мог бы избежать смерти,
послушайся он голоса этого духа: "Не уходи", - советует ему Сократ,
когда тот
уходит с пира вместе с Филемоном, своим сообщником, коему одному только было
известно Тимархово намеренье пойти убить Никия, - "не уходи: голос говорит
мне,
чтоб я тебя не отпускал." Хотя и предупреждённый ещё дважды, Тимарх уходит,
но
ему не удаётся его предприятие и его приговаривают к смерти. В минуту казни
он с
опозданием признаёт, что ему следовало тогда послушаться голоса: "О, Клитомах!"
- говорит он своему брату, - "я умираю за то, что не пожелал последовать
совету
Сократа."
Однажды голос предупредил мудреца, чтобы он не шёл дальше по той дороге,
которою он следовал вместе со своими друзьями. Эти последние, однако,
отказываются послушаться его; они продолжают свой путь и встречают какое-то
войско, которое нападает на них и убивает их всех.
Столь часто убеждаясь в справедливости даваемых ему этим голосом советов,
Сократ имел все основания верить в него; он напоминал своим друзьям, что
"предсказания, переданные мне им, ни разу не оказались неверны."
Напомним ещё также торжественное заявленье этого философа на суде, когда
перед ним встаёт вопрос о жизни или смерти:
"Этот пророческий голос, никогда не перестававший звучать мне всю мою жизнь,
никогда, даже при самых незначительных обстоятельствах, не перестававший
отвращать меня от всего, что могло бы причинить мне зло, сейчас вот он молчит,
сейчас именно, когда со мной происходит нечто, что могут посчитать за худшее
из
зол. Отчего же это? Вероятно, оттого, что происходящее есть благо для меня.
Мы,
несомненно, заблуждаемся, полагая, будто смерть есть несчастье и зло."
Медиумическая способность существует в скрытом виде у множества людей.
Повсюду, вокруг нас, среди девушек, молодых женщин, молодых людей, развиваются
ростки этой высокой способности, вырабатываются могучие флюиды, кои могут
служить связующими звеньями между человеческим мозгом и разумными существами
пространства. Чего нам ещё недостаёт, так это школ и методов, необходимых для
развития этих свойств со знанием и настойчивостью и для отведенья им
долженствующего положения. Отсутствие методической подготовки и терпеливого
изученья не позволяет извлечь из этих ростков всех плодов истины и мудрости,
кои
б те могли дать. Слишком часто, из-за незнания и отсутствия регулярной работы,
они засыхают или же дают одни только ядовитые цветы.
Но вот, мало-помалу, зарождается и распространяется некая новая наука и
верованье, приносящая всем знанье законов, управляющих незримою Вселенною.
Вскоре мы научимся культивировать эти драгоценные способности, делать из них
орудия великих душ, хранительниц тайн мира потустороннего. Исследователи
отрекутся от узких взглядов, от рутинных приёмов нынешней одряхлевшей науки;
они
приложат усилья к тому, чтобы привесть в действие силы ума чрез возвышенную
мысль, этот высший движитель, соединяющий миры божественные со сферами низшими,
- и луч вышнего света спустится к ним оплодотворить их исследованья. Они будут
знать, что изученье великих проблем, исполнение долга, достоинство и честность
жизни являются главными условиями успеха. Если знанье и метода необходимы в
области психического экспериментирования, то прекрасные порывы души,
выражающиеся в молитве, обладают не меньшей важностию, ибо они составляют магнит
и образуют флюидический ток, привлекающий доброжелательные силы и отдаляющий
пагубные влияния. Вся жизнь Жанны д'Арк с избытком доказывает это.
В тот день, когда все эти условия будут соединены, новый спиритуализм
безраздельно вступит на путь своих судеб. В час, когда столько верований
колеблется под дыханием страстей и когда душа человеческая погрязает и коснеет
в
материи, посреди всеобщего ослабленья совести и характеров, он станет средством
спасения, некою силою оживляющей и действенною верою, которая свяжет небо с
землёю и обоймёт души и миры в незыблемой и бесконечной вечности.
111
Дух предсуществует телу, перед своим последним земным рожденьем он пересёк
обширные периоды времени, прожил во многих местах, и при каждом новом воплощении
он вновь спускается в этот мир с целым запасом качеств, способностей,
склонностей и задатков, кои происходят из этого тёмного прошлого, пересечённого
им.
В каждом из нас, в глубинах нашего сознания, существует запас впечатлений и
воспоминаний, накопленных в наших предшествующих жизнях, либо на земле, либо
в
пространстве. Воспоминанья эти дремлют в нас: тяжёлое покрывало плоти душит
и
гасит их; но иногда, под побужденьем какой-либо внешней силы, они внезапно
пробуждаются, - и тогда наития бьют ключом, неведомые способности выходят из
тени, и мы на мгновенье вновь становимся неким иным существом, отличным от того,
коего в нас видят другие.
Вам, без сомненья, встречались растения, плавающие на поверхности сонной
воды прудов. В них заключён образ души человеческой. Они возлежат на тёмных
глубинах своего прошлого; корни их погружены в области неведомые и отдалённые,
из коих они извлекают соки, питающие прекрасный цветок, должный вскоре
раскрыться, развиться и зацвести в поле земной жизни.
112
В присутствии таких фактов мысль печалится и сердце возмущается. Мы начинаем
сомневаться в вечной справедливости. Наш мучительный плач поднимается к
необъятным небесам, но одно лишь мрачное молчанье отвечает на призыв наш. Однако
сойдём воглубь самих себя и исследуем великую тайну боли. В самом ли деле она
необходима красоте душ и гармонии Вселенной? Чем было бы добро без зла, его
оттеняющего и тем заставляющего отчётливее вырисовываться всё его великолепье?
Разве ценили бы мы благодеянья света, если бы мы не страдали от тьмы? Да, Земля
есть Голгофа справедливых и праведных, но она также школа героизма, добродетели
и гения; это прихожая миров блаженных, где всякое претерпленное страданье,
всякая совершённая жертва готовят нам радости, сторицей возместящие нам. Души
очищаются и делаются прекрасными через страдание. Всякое блаженство обретается
через боль. Наиболее прекрасна участь тех, кого умерщвляют. Все чистые сердца
страдают на земле: любовь не бывает без слёз. Во глубине же человеческого
благополучья и пресыщения найти можно лишь пустоту и горечь, и призраки их
закрадываются даже в самые прекрасные наши мечты.
Но всё проходит в мире этом. Зло лишь временно, а выше, в областях верхних,
царство справедливости процветает во веки веков. Нет, вера верующих, жертвы
героев, надежды мучеников не суть пустые химеры! Земля всего лишь ступенька
на
лестнице, ведущей в Небо.
Пусть возвышенные эти души служат нам примером, и пусть вера их излучается
на нас сквозь столетья! Изгоним из сердец наших печали и тщетные унынья. Сумеем
извлечь из испытаний и бед наших весь плод, коий они предлагают нам для нашего
возвышенья. Сумеем стать достойными того, чтоб возродиться в мирах более
прекрасных, в тех, где нет более ни ненависти, ни несправедливости, ни
чёрствости сердца, и где жизни протекают в гармонии всё более проникающей и
в
свете всё более ярком.
113
Мы знаем, что в нашу эпоху понятье родины претерпевает своего рода упадок и
вырожденье. Вот уже несколько лет оно подвергается яростным нападкам и даже
опровержению в нашей стране. Целый ряд писателей и мыслителей приложили свои
усилья к тому, чтоб показать сделанные во имя его злоупотребленья, бесчинства,
к
тому, чтоб разрушить самый принцип и культ его в душах.
Прежде всего, в начавшемся споре следовало бы должным образом определить и
уточнить понятие родины. Оно представляется мысли в двух видах. Либо в
абстрактном, у некоторых избранных умов, тогда оно являет собой нравственное
лицо и приобретенье веков, гений одного народа во всех его лицах и во всех его
проявлениях: литературе, искусстве, обычаях, сумму его усилий во времени и
пространстве, его взлёты и падения, его великие воспоминанья. Словом, это есть
целое произведенье терпения, страданья и красоты, коие мы наследуем при
рожденьи, произведенье, в коем ещё дрожит и трепещет душа исчезнувших поколений.
Для других же родина есть нечто конкретное. Это будет географическое
выражение, территория, с определёнными её границами.
Чтоб быть понастоящему прекрасным и полным, понятие родины должно обнимать
обе этих формы и соединять их в высшем слияньи. Рассмотренное в одном из этих
видов, оно будет всего лишь напыщенным жестом, либо же идеальной и смутной,
неопределённой абстракцией.
Здесь ещё понятье это проступает в двух своих формах: дух и буква. Следуя
избранной точке зрения, одни будут изыскивать нравственное и интеллектуальное
величье своей родины; другие же будут нацеливаться на её материальную мощь,
и
для них знамя будет символом этого могущества. Во всех случаях, надо это
признать, любая родина, чтобы выжить и излучать на мир усиливающийся блеск
своего гения, должна оберегать свою независимость, свою свободу.
В необъятном деле развития и эволюции человеческих рас каждая нация подаёт
свою ноту во всеобщем концерте; каждый народ представляет одно из лиц
вселенского гения. Гения этого он предназначен проявить, украсить своим трудом
сквозь века. Все формы человеческой деятельности, все носители действия
необходимы для эволюции нашей планеты. Понятие родины, воплощая их,
конкретизируя, пробуждает между этими носителями дух соревнования и
соперничества, который поощряет их, обогащает, поднимает до их верховной мощи.
Соединенье всех этих видов деятельности создаёт в будущем идеальное единство,
которое составит планетный гений, эволюционный апогей великих рас Земли.
Но в настоящее время, на той фазе человеческой эволюции, которую мы
проходим, соперничество, борьба, вызываемые понятьем родины, имеют за собою
ещё
и другую причину. Без них гений, присущий каждой расе, стремился бы к
пресыщенью, к саморазмягченью в свободном обладанье и благополучии жизни,
лишённой столкновений и опасностей. В эпоху Жанны д'Арк эта необходимость была
ещё более настоятельна. Сегодня дух человеческий, более развитый, должен
стремиться придать этим битвам, этим соревнованиям формы всё более прекрасные
и
чистые, освободить их от всякой примеси дикарства, извлечь из них все
преимущества, которые будут способствовать умноженью общего наследия
человечества. Они будут принимать вид задач всё более и более благородных и
плодотворных, через которые будет строиться будущее; мысль и форма будут
находить в них своё всё более прекрасное и высокое выражение.
Таким вот образом, однажды, после долгой, неопределённой и мучительной поры
вызреванья, высвободится душа великих родин земного человечества. Из их
соединенья родится такая цивилизация, в сравненьи с которой цивилизация века
нынешнего всего лишь грубый набросок.
Кровавым битвам прошлого прийдут тогда на смену более высокие битвы ума, в
своём приложеньи к завоеванию сил природы и в осуществлении прекрасного идеала
в
искусстве и мысли, в создании произведений, где великолепие выражения соединится
с глубиною мысли. И это произведёт невиданное пробуждение чувства, обогатит
культуру души, сделает более быстрым восхождение всех на вершины, где царит
вечная и совершенная Красота.
Тогда Земля станет вибрировать одною и тою же мыслью и жить одною и тою же
жизнью. Уже человечество смутно ищет самого себя. Мысль ищет мысль в ночи, и
поверх железных дорог и великих водных гладей народы призывают друг друга и
протягивают друг другу руки. Объятие близко: совместные усилия начнут гигантское
дело, которое устроит человеческое жилище для жизни более полной, более
прекрасной, более счастливой!
Новый спиритуализм будет активно содействовать сближению умов, полагая конец
антагонизму религий и давая отныне основанием веры не догматические наставление
и откровение, но экспериментальную науку и единство с отшедшими. Уже и в
настоящем, очаги его зажигаются во всех концах света; их лучение будет
распространяться всё шире и шире, сближаясь одно с другим, до той поры, покуда
люди всех рас не объединятся в сплошном понимании своего предназначенья на Земле
и в мире потустороннем.
114
"Милитаризм есть зло", - говорят нам. Мы согласны с этим. Но разве
не есть
он зло необходимое? Всеобщий мир - это прекрасная мечта, и арбитражное
разрешенье всех международных разногласий есть вещь в высшей степени
желательная. Остаётся только узнать, не приведёт ли мир - гарантированный,
длительный - к бедам иного порядка.
"В одном лишь XIX веке, - говорит г-н Ш.Рише, - из-за войн погибло
пятнадцать миллионов честных, порядочных людей.1 Всё прошлое - не что иное,
как
бесплодная бойня. Желание увековечить этот позор должно лишь заливать нас
краскою стыда." И автор призывает человечество предпочесть дело жизни мрачному
ремеслу смерти.
Без сомнения, чувства эти делают честь г-ну Рише. Однако, чтоб ясно видеть в
этом вопросе, следовало бы подняться немного выше горизонтов настоящей жизни
и
охватить взором всю обширную перспективу времён, предназначенных эволюции
человеческих душ. Настоящая жизнь, как известно, лишь точка в необъятности наших
судеб; обо всём том, что относится к ней, невозможно, стало быть, ни думать,
ни
судить, если отвлечься от того, что ей предшествует и за нею следует. Между
тем,
именно это и делает г-н Рише, скептик по природе своей, мало осведомлённый о
потустороннем мире и который даже, согласно его собственному выражению,
"нисколько не нуждается в потустороннем мире".
Что касается до смерти на войне, то послушаем, что говорят по этому поводу
мудрость античная и мудрость современная.
Ученику своему, Арджуне, коий не решается дать бой силам зла и пожертвовать
ради этого жизни человеческие, Кришна, основатель браманизма, говорит следующее:
"Мудрецы не сетуют ни на горести жизни, ни на самую смерть, коия полагает
им
конец. Ты забываешь, что я, ты и все эти военачальники существовали всегда и
что
мы никогда не перестанем существовать, тогда как вместо наших тел изношенных
будут даны нам другие, одушевляемые новой жизнью. Взгляни же со спокойствием
бесстрашной души на радости и горести жизни. Жизнь каждого существа бросает
вызов всякому разрушенью, ибо душа воплощённая вечна. Не будучи рождена, она
не
может умереть. Не беспокоясь ни о рождении, ни о смерти, посмотри в лицо долгу,
выпавшему тебе; долг же твой в этот день - дать справедливый и правый бой.
Всякое воздержанье с твоей стороны было бы трусостью, коия обесчестила бы тебя
во веки веков. Убитый, ты взойдёшь на Небо; победивший, ты станешь властителем
Земли. Встань же, сын героев, и бейся с твёрдой решимостью победить."Послушаем
теперь слова одного из величайших психологов нашей эпохи: Вильяма Джеймса, ректора
Гарвардского Университета:
"Глубокий и неискоренимый инстинкт не позволяет смотреть нам на жизнь как
на
простой фарс или изящную комедию. Нет, жизнь есть горькая трагедия, и то, что
обладает в ней наибольшим вкусом, это как раз то, что наиболее горько. На сцене
мира именно героизм играет великие роли. Именно в героизме, мы хорошо чувствуем
это, сокрыта тайна жизни. Человек не человек, если он не способен ни на какую
жертву."
Какие действительные цели преследуем мы в своих множественных жизнях, сквозь
чередованье и следованье наших существований на Земле и в других мирах? Цель
души в её продвижении, как мы показали это,3 есть завоеванье будущего,
построенье своей судьбы постоянным усилием. Между тем, непрерывный мир, в мирах
низших и внутри ещё столь мало развитых обществ, как наши, благоприятствует
развитию изнеженности и чувственности, кои суть яды души. Исключительный поиск
благосостоянья, жажда богатств, комфорта, характеризующие нашу эпоху, суть
причины ослабленья воли и сознания. Оне разрушают в нас всякую мужественность
и
заставляют нас терять всякую упругость, всякую волю сопротивленья в годину
невзгод.
Борьба, напротив того, порождает в нас сокровища энергии, кои накопляются в
глубинах души и в конце концов обретают плоть и кровь вместе с сознанием. После
того как на наших низших эволюционных стадиях оне долгое время были направлены
ко злу, вследствие восхожденья и прогресса существа силы эти мало-помалу
преобразуются в энергии к добру. Ибо свойство эволюции состоит в том, чтоб
превращать злые силы души в силы благотворные. Это и есть божественная высшая
алхимия.
Война научает человека презирать боль, противостоять лишениям и смерти.
Внутренние энергии, приобретённые таким образом, вместо того, чтоб продолжать
изливаться наружу, с прогрессом души обращаются позднее против её собственных
страстей и обеспечивают ей торжество в борьбе против принижающего сексуализма,
против зла и страдания.
Угроза иноземных войн может быть столь же целительной для развивающихся
народов, как и для индивидов. Она создаёт единение внутри их. Гарантированный
и
длительный мир содействует междоусобным распрям; он возбуждает гражданскую
войну, как мы видим это в настоящую пору в лице стачек, приумножающихся вокруг
нас. В начавшихся битвах, сами неудачи полезнее, чем триумфы; несчастье сближает
души и подготовляет их слиянье. Неудачи - это удары, наносимые какой-либо нации;
но, как и молоток скульптора, удары эти делают её более прекрасной, ибо каждый
из них отдаётся в глубине сердец, пробуждает там чувства и страсти и извлекает
оттуда сокрытые добродетели. И именно в борьбе с неудачами закаляются и растут
характеры.
В грандиозной эволюции существа, самое главное качество - это храбрость. Без
неё как могло бы оно преодолеть бесчисленные препятствия, накопляющиеся на его
пути? Вот почему, в мирах низших, обиталищах и школах молодых душ, борьба есть
общий закон Природы и обществ; ибо в борьбе существо получает первичные энергии,
необходимые ему, чтоб описать позднее свою беспредельную траекторию во времени
и
пространстве.
Разве не видим мы этого уже и в этой жизни? Среди детей, тот, кто получил
хорошее образование, кто был закалён великими примерами или несчастьем, кто
ещё
молодым познал воздержанье и жертву, разве не лучше подготовлен он к тому, чтоб
сыграть важную роль, совершить значительное дело? Тогда как у ребёнка
изнеженного, привыкшего к изобилию, к удовлетворению своих фантазий и капризов,
мужественные качества угасают, а пружины души ослабляются. Избыток благополучья
размягчает. Чтоб не задерживаться в пути, нужны необходимости, подстёгивающие
и
указывающие, куда итти, опасности, вызывающие усилие и напряжение.
Что до земных обществ, то их нравственное состоянье можно уподобить законам
атмосферы. Летом, когда эта последняя, после длительного периода затишья,
ухудшается и насыщается нездоровыми испарениями, яростная буря почти всегда
приходит очистить воздух и восстановить нарушенное равновесье. Так, когда
благодаря продолжительному миру страсти, вожделения, эгоизм доходят до своего
верхнего предела, когда коррупция поднимается, ширится и растёт, тогда, рано
или
поздно, непредвиденные события, внезапные сотрясения, тяжкие испытания приходят
призвать людей к чувству суровых реальностей существования. Война часто есть
форма, которую приобретают эти события. Она возвышает души, умерщвляя тела.
Это
бурное очищенье для обществ. Оно более полезно побеждённым, нежели победителям,
ибо она просвещает их об их слабостях и даёт им мучительные уроки опыта.
И что бы ни делалось, не удастся полностью обеспечить мир и гармонию среди
людей, кроме как через совершенствованье характеров и сознаний. Наше счастье,
наша полнейшая безопасность, не будем забывать этого, находятся в прямой связи
с
нашей способностью к добру. Мы можем быть счастливы лишь в меру наших
достоинств. Бич войны, равно как и все остальные бедствия, поражающие
человечество, исчезнет только вместе с причиною наших заблуждений и наших
пороков.
115
Что за дело нам до форм, в коие облекается религиозная идея! Оне не имеют
никакого значения. Оне переменчивы и непостоянны, меняясь в зависимости от века,
в коем проявляются; но что до самой сути религиозной идеи, то она вечна, ибо
соприкасается она с божественными источниками.
Религиозная идея, в различных своих видах, глубоко пронизывает всю историю,
всю интеллектуальную и моральную жизнь человечества. Она часто блуждает и
заблуждается. Её наставленья и проявления спорны; но она опирается на незримые
реальности постоянного, незыблемого порядка. Человек прозревает их лишь
постепенно, в ходе своей медленной и мучительной эволюции.
Общества человеческие не могут обойтись без религиозного идеала. Как только
они стараются его оттолкнуть, разрушить, тотчас же усиливается моральный
беспорядок и анархия поднимает свою угрожающую голову. Разве не видим мы этого
в
нашу эпоху? Наши земные законы бессильны остановить зло. Чтоб покорить страсти,
нужны внутренняя сила и чувство ответственности, которое вызывает понятье о
мире
загробном.
Религиозная идея не может погибнуть. Она лишь на мгновенье вуалируется, чтоб
вновь появиться в формах иных, лучше приспособленных к потребностям времени
и
места.
117
Страданье, мы знаем это, есть венец хорошо прожитой жизни. Ничто не полно,
ничто не велико без него. Это очистка душ, ореол, окружающий сияньем чело людей
святых и безупречно чистых. Нет иного выхода в миры высшие. И именно там
находится то, что следует понимать под словом "рай", этим единственным
словом,
способным выразить людям нынешнего века идею о той духовной жизни, коию
наполняют никогда не угасающие лучи и никогда не смолкающие гармонии.
Бог не оставляет Своих посланцев. Незримый и соприсутствующий, Он всегда -
верный друг, могучая поддержка, нежный отец, бдящий над своими несчастными
детьми. Именно за отреченье своё от него, за пренебреженье силами и помощами
свыше нынешний человек не находит более поддержки в испытаниях, утешения в своей
боли. Если современное общество лихорадочно бурлит и куда-то несётся в
бессвязности идей и систем, если зло возросло в нём, если нигде общество не
находит стабильности и внутренней удовлетворённости, то это потому только, что
оно прикрепилось к вещам кажущимся и поверхностным и не желает знать истинных
радостей, глубоких источников Мира Незримого. Оно надеялось найти счастье в
приумноженьи своих материальных богатств и лишь усугубило пустоту и горечь душ.
Со всех сторон поднимаются крики ужаса, страстного протеста. Понятье долга
ослабело, и основы социального порядка пошатнулись. Человек больше не умеет
любить, потому что он больше не умеет верить. Он поворачивается к науке. Но
современная наука, словно задавленная весом собственных открытий, остаётся
бессильной дать ему веру в будущее и внутренний мир.
118
Какое имеют значенье превратности и случайности этого мира, если мысль наша
составляет единое целое с Богом, то есть с вечным и божественным законом? Во
всяком случае, Бог не только учитель. Это также отец, которого мы должны любить,
как дети любят того, кто дал им жизнь. Слишком мало людей чувствуют или понимают
это; вот почему в несчастьи они отступаются от Бога.
119
Все действия наши должны согласовываться с божественным замыслом. Прежде чем
действовать, каждый из нас должен спросить свою глубокую совесть, коия есть
глас
Божий в нас самих. Она скажет нам, в какую сторону должны мы направить свои
усилия. Бог действует в нас и с нами лишь при нашем добром содействии. Когда
наша воля и наши дела совпадают с Его законом, дело наше становится плодотворным
для добра, и последствия этого отражаются на всей нашей судьбе.
Но мало людей слушают голос, говорящий в них в часы торжественные. Влекомые
своими страстями, своими желаньями, надеждами и страхами, они кидаются в
водоворот жизни, чтоб завоевать то, что им всего более предосудительно и вредно;
они отупляются и опьяняются в обладании вещами, противоположными их истинным
интересам, и лишь на склоне жизни их иллюзии опадают, заблуждения проходят,
мираж материальных благ рассеивается. И тогда появляется вереница мрачных
разочарований; мы констатируем, что деятельность наша и возбужденье были
тщетными, коль мы не сумели уловить и постичь планов Божьих в отношении нас
самих и нашего мира. Счастливы тогда те, кому перспектива грядущих существований
предоставляет возможность вновь взяться за неисполненную задачу и лучше
употребить часы, отпущенные ему!
Тот, кто не сумел увидеть великую гармонию, царящую во всём, и излученье
божественной мысли на природу и в сознанье, тот не способен согласовать дела
свои с высшими законами. По своём возвращении в пространство, когда вуаль
иллюзий спадёт, он будет иметь горечь убедиться, что всё должно начать с начала,
с новым умом и более верным, более высоким пониманьем долга и судьбы.
Однако, возразят нам, не всегда легко знать час Божий; воли Божьи
завуалированы, иногда непостижимы. Да, несомненно, Бог укрывается от наших
взоров и пути его неисповедимы. Но Бог скрывается таким образом лишь по
необходимости, и чтобы предоставить нам большую свободу. Если б Он был зрим
всем
глазам, если бы воля Его утверждалась силою, то не было бы больше возможного
колебания и, следственно, заслуги в выборе верного пути. Ум, правящий физической
и моральной Вселенной, укрывается от наших взглядов. Вещи размещены таким
образом, что никто не оказывается обязанным верить в Него. Если порядок и
гармония Космоса недостаточны, чтоб убедить человека, то он свободен коснеть
в
атеизме. Ничто не принуждает скептика итти к Богу. Бог скрывается от нас, чтобы
обязать нас искать Его, поскольку изыскание это - самое благородное упражнение
для наших способностей, способ их самого высокого развития. Но пусть придёт
час
суровый и решительный, и если мы действительно готовы к нему, то вокруг нас
и в
нас самих всегда будет некое предупрежденье, некий знак, возвещающий нам долг
наш. Лишь невниманье наше, наше безразличье к вещам свыше, к их проявлениям
в
жизни нашей обусловливают нашу нерешительность, нашу неуверенность. Для души
же
сведущей, которая зовёт их, настойчиво просит, ждёт их, оне не остаются немыми,
на тысячу голосов оне ясно говорят нашему уму, нашему сердцу. Факты произойдут,
случайности представятся сами собою, указывая решенья, кои необходимо принять.
В
самом ходе событий Бог открывается нам и нас наставляет. И дело наше - уметь
уловить и понять в благоприятное мгновенье таинственный и наполовину
завуалированный совет, коий Он подаёт нам, но не навязывает.
Человечество ищет свой путь к новым очагам света и огня. Временами крик
тоски и жалобный плач поднимаются из глубин души к небу. Это призыв к большему
излиянию света. Мысль лихорадочно мечется посреди неуверенностей, противоречий
и
угроз нашего времени. Она ищет точку опоры, чтобы взлететь в области более
прекрасные и богатые, нежели все те, в коих она побывала до сей поры. Некоего
рода неясное наитье толкает её вперёд. В глубине существа человеческого живёт
повелительная потребность знания, понимания, проникновения в величественную
загадку Вселенной и в тайну своего собственного будущего.
И вот мало-помалу дорога освещается. Открывается, благодаря наставленьям из
мира потустороннего, некий великий закон. Различными способами: типтологией,
письменными посланьями, речами, произносимыми в трансе, - духи-водители и
вдохновители поставляют нам в теченье уже полувека элементы нового религиозного
синтеза. Из глубин пространств могучий ток нравственной силы и вдохновенья
изливается на Землю.
Главным основанием друидизма была вера в последовательные и всё более полные
жизни души, при её восхожденьи по лестнице миров. Именно на этом фундаментальном
понятьи судьбы я и считаю своим долгом настаивать здесь.
Я бы хотел иметь запасы красноречья и убеждения, коими обладает только
гений, для того чтоб изложить великий закон "Триад" и сказать, как
из глубин
прошлого, из недр жизненных бездн непрестанно исходят, развёртываются и
поднимаются длинные вереницы душ. Духовное начало, нас одушевляющее, должно
спуститься в материю, чтобы индивидуализироваться и образовать, а впоследствии
развить, своей медленной вековой работой сокрытые в нём способности и своё
сознательное "Я". Со ступени на ступень, человек готовит себе формы,
организмы,
приспособленные к потребностям его эволюции, формы тленные, коие он оставляет
в
конце каждого существованья как изношенное платье, чтобы найти себе другие,
более прекрасные, лучше приспособленные к необходимостям его возрастающих задач.
На всей длине своего восхождения человек остаётся един со средою, им
обитаемой, связанным с себеподобными таинственным сродством, содействуя их
прогрессу, как и они трудятся для прогресса его. Из жизни в жизнь, он снисходит
в горнило человечества всё более просторное, всегда переменчивое, чтобы обрести
новые добродетели, знания, качества. Затем, когда он приобрел в каком-либо мире
все то, что тот мог ему дать из знания и мудрости, он возносится к обществам
лучшим, к областям лучше устроенным, увлекая всех, кого он любит, с собою.
К какой цели поднимается он? Каков будет крайний предел его усилий? Цель эта
представляется столь далёкой! Разве не безумие стремиться к достижению её?
Мореплаватель, движущийся по бескрайним одиночествам океана, избрал целью пути
своего звезду, свет коей брезжит где-то там на горизонте. Как смог бы он её
достичь? Непреодолимые расстоянья разделяют их! И всё же звезду эту, затерянную
во глубине небес, он однажды сможет узнать, в ином времени и в ином обличьи
своём. Также и земной человек, каковым в данный миг мы являемся, однажды узнает
миры счастливой и совершенной жизни. Совершенство в полноте своего существа
-
вот цель. Всегда учиться, углубляться в божественные тайны. Беспредельность
влечёт нас. Мы проводим вечность, пробегая бесконечность, вкушая ее великолепия,
опьяняющие красоты. Становиться всё лучше, всё больше умом и сердцем,
проникаться всё более прекрасною гармонией, насыщаться светом всё более ярким,
увлекать за собою всё, что страдает, всё, что не знает, - вот она цель,
указанная каждой душе божественным законом.
Что может быть выше этой идеи о жизни в понятии "Триад"? Человек,
творец
своих судеб, своими делами создаёт самого себя и строит своё будущее.
Действительная цель существования - это возвышенье чрез усилие, чрез исполненье
долга, чрез само страдание. Чем более жизнь эта богата горечью, тем более она
плодотворна для того, кто переносит её со смелостью. Она словно ристалище, где
смелый проявляет свою храбрость, завоёвывает себе более высокий ранг; это
горнило, в коем ненастье, испытания делают для добродетели то же, что огонь
производит с металлами, которые он очищает и облагораживает. Сквозь множество
жизней и различные условия человек проходит свой земной путь, переходя от одной
жизни к другой, после поры отдыха и сосредоточенья в пространстве; непрестанно,
он продвигается по этому пути восходящему, коему несть конца. Мучительны и
тяжелы почти все существования в здешнем мире, но плодотворны также, ибо чрез
них возрастают души наши, увеличиваются силы и мудрость.
Такое Учение может сообщить обществам человеческим ни с чем не сравнимое
стремленье к добру. Оно облагораживает чувства, очищает нравы; оно отстраняет
также ребячества мистицизма и сухость позитивизма.
Учение это - наше исконное достоянье. Верованья наших отцов проступают вновь
- расширенными, опирающимися на целое сомножество фактов, откровений, феноменов,
установленных современной наукой. Верования эти привлекают к себе вниманье всех
мыслителей.
122
Плоть есть гасильник, коий душит воспоминания; мозг человеческий, кроме случаев
исключительных, может воспроизводить лишь впечатления, отмеченные им самим.
Но
история всей нашей жизни остаётся вписанной в глубинах нашего сознания. Как
только дух освобождается от своей смертной оболочки, связь воспоминаний
восстанавливается, и с тем большей силой, чем душа была более развита, более
просвещена, более совершенна. Несмотря на временное забвение, прошлое всегда
живо в нас; оно вновь обретается в каждой из наших земных жизней, в форме
усвоенных склонностей, способностей, вкусов, в чертах нашего характера и нашего
мышления. Нам достаточно было бы со вниманием изучить самих себя, для того чтобы
восстановить основные черты нашего прошлого.